Если для других народов в языковом вопросе существовали какие-то варианты, был возможен политический торг, какие-то уступки со стороны царизма, то для украинского языка такой роскоши не существовало. По-украински разрешалось петь песни, разговаривать крестьянам, но не более того. Конечно, были годы ослабления имперского давления, но такие периоды были скорее исключением. В то же время превалировали времена реакции – всевозможных запретов. Особенно нетерпимыми по отношению к украинскому языку и всему украинскому стали великороссийские шовинисты в конце ХІХ – начале ХХ века. Это было время настоящих языково-культурных баталий. В 1909 году известный украинский предприниматель, общественный деятель и меценат Евгений Харлампович Чикаленко писал в "Дневнике": «…міста наші так змосковлено, що дуже, дуже малий процент людности проявляє якийсь інтерес взагалі до українства. (…) Звичайний міський обиватель, який так-сяк уміє говорити селянською мовою, не випише нашої газети, бо він краще розуміє газету російську…»
Рассказать обо всем – тщетно, поэтому вспомним только один, но очень выразительный и яркий случай, связанный с «Букварем» авторства Тараса Шевченко.
Народный учебник за портрет
В 1861 году Тарас Шевченко издал "Букварь" – это была последняя прижизненная книга поэта. Он издал ее за свой счет – 195 рублей 50 копеек. Денег у Тараса Григорьевича не было, поэтому он разыграл в лотерею – 20 билетов по 10 рублей – свой портрет (в кожухе и меховой шапке), который петербургский архитектор Александр Резанов выиграл и подарил Василию Лазаревскому.
«Букварь» стоил всего три копейки и был самым дешевым из всех существующих в то время учебников. Шевченко хотел, чтобы как можно больше людей могли купить себе эту книжечку, ведь большинство населения тогдашней Украины было неграмотным.
Алфавит был написан для начального обучения грамоте взрослых украинцев в воскресных школах. Тираж – 10 тысяч экземпляров. Но поскольку украинский язык был запрещен – не признавалось право на его отдельное существование вне русского языка, Шевченко должен был назвать книгу в угоду цензуре «Букварем южнорусским». Именно так: «южнорусский», «малороссийский» официально назывался тогда украинский язык.
"Граматка" Кулиша
Стоит заметить, что в 1862 году в Петербурге можно было купить 6 наименований украинских букварей разных авторов, в том числе и «Граматку» Кулиша, которая была издана еще в 1857 году, правда, с цензурным вмешательством: автора заставили убрать статьи, проникнутые национальным украинским духом. Царские власти даже ассигновали определенные средства для издания украинских учебников для украинских народных школ. Это было время относительной либерализации – правительство, накануне отмены крепостного права, занималось начальным образованием крестьян и разрешало проводить двухлетнее обучение «на местных наречиях».
Разрешить – запретить, или «лучше не поощрять наречий, разъединяющих два племени…»
Учебник Шевченко прошел светскую и церковную цензуру, никаких проблем не возникло; казалось бы, все шло отлично. Впрочем, самое интересное началось после того, как он вышел в свет.
Украинские активисты направили 6 тысяч экземпляров «Букваря» в Киев, митрополиту Киевскому и Галицкому Арсению, чтобы он распространил его в воскресных школах. Однако митрополит жил по принципу «как бы чего не вышло», поэтому поступил как верноподданный гражданин Российской империи. Получив большую посылку, он не очень обрадовался и не поспешил раздать всем желающим учиться украинскому письму и чтению. 19 апреля 1861 года написал письмо обер-прокурору Святейшего синода Александру Петровичу Толстому, в котором спрашивал, стоит ли ему принимать в дар эти учебники, и как правительство относится к самому факту распространения малороссийских алфавитов в народных школах - или, случайно, не опасно это?.. Не грозит ли «устоям государства Российского?». Толстой не стал углубляться в это дело и сразу переслал письмо Арсения начальнику ІІІ отделения, тогдашнему шефу жандармов Василию Долгорукову. Последний передал письмо министру народного образования Путятину, а тот запросил в Главное Управление цензуры, которое непосредственно ему подчинялось.
Митрополит Арсеній (Москвін), Олександр Толстой, Васілій Долгоруков, Єфімій Путятін
Митрополит Арсений (Москвин), Александр Толстой, Василий Долгоруков, Ефимий Путятин
Цензоры ответили, что «…по цензуре нет распоряжения, чтобы не дозволять печатать буквари на малороссийском языке. Только постановлено правилом, чтобы сочинения на малороссийском наречии, писанные собственно для распространения их между простым народом, печатались не иначе, как русскими буквами, и чтобы подобные народные книги, печатанные за границею польским шрифтом, не были допускаемы ко ввозу в Россию». Что сделали в канцелярии Путятина? Дописали: «Главное управление цензуры постановило: препятствовать нет законных оснований, но лучше не поощрять наречий, разъединяющих два племени…»
Цензурная казуистика против здравого смысла
Далее дело поручили рассмотреть более подробно члену Главного управления цензуры, тайному советнику Тройницкому. Через неделю чиновник предоставил отчет, повторив выводы, которые ранее дало Главное управление цензуры: мол, никаких препятствий для публикации «Букваря» нет, но сразу же оговаривался, что «покровительствовать от имени правительства распространению… в Малороссии, в виде народного учебника, едва ли было бы уместно».
2-а сторінка
2-я страница "Букваря": Печатать позволяется (...распространять - нет)
Вот такая казуистика. По мнению чиновника, это может вызвать у малороссийской народности желание отделиться от великороссийской, что будет противоречить стремлениям правительства. Мол, религия у нас одна, высшие классы «благодаря Богу, уже значительно сблизились и слились с такими же классами великороссийского племени в общественном и служебном быте»; простой народ составляет значительную часть русского войска и т.д. Не стоит совсем запрещать малороссийские книги, но и способствовать их появлению от имени власти – не желательно, ведь это в будущем может угрожать целостности государства. В качестве образца для подражания чиновник привел пример Англии и Франции, государств, собранных «первоначально из частей, более разнородных, чем наше общее отечество – Россия».
Империи у империи всегда есть чему поучиться
Впрочем, здесь действительно стоит вспомнить Францию. Долгое время эта страна была довольно пестра в национальном и языковом плане. К примеру, четверть населения континентальной Франции в середине 50-х годов XIX века не знала французского языка. Приблизительно для половины из четырех миллионов французских школьников французский не был родным языком, о чем говорит статистический отчет Министерства образования Франции за 1863 год. К тому же, министерство для того, чтобы показать собственные успехи в языково-ассимиляторской сфере, всячески занижало показатели нефранкоязычных. Крестьянин из Прованса или Бретани буквально не понял бы, что от него хочет путник из Парижа. Богородица, которая в 1858 году явилась Бернадетте Субиру из Лурда, разговаривала с девочкой совсем не на французском, а на окситанском языке.
Французское правительство задействовало абсолютно все существующие административные рычаги – армию, церковь, школу, чтобы совершить языковую и культурную ассимиляцию. А все для того, чтобы сделать всех жителей Франции «французами». Языковую и культурную пестроту воспринимали как немалую опасность и вожди Французской революции, и Наполеон, заменивший все исторические названия департаментов на географические, связанные с реками, протекающими по их территориям, и правители начала ХХ века.
Закон, впервые позволявший факультативно преподавать местные языки в школах, появился только в 1951 году. Правда, в ассимиляторской политике были задействованы также и экономические рычаги, которые гораздо эффективнее репрессивных. Именно поэтому Франция добилась в этом вопросе впечатляющего результата. Например, каталонцы, живущие на территории Франции, идентифицируют себя как французов, а испанские каталонцы считают себя отдельной нацией и стремятся к независимости. Испания, по большому счету действовавшая по той же французской ассимиляторской модели, в свое время не смогла произвести мощных экономических вливаний в регион, да и давление государства было достаточно слабым.
В итоге: Валуевский циркуляр вместо Шевченкового «Букваря»
Так что после обширной и достаточно аргументированной объяснительной записки чиновника цензурного ведомства, митрополиту Арсению было рекомендовано «принятие и раздачу южнорусского букваря отклонить». Владыка с облегчением вздохнул и перекрестился. 6 тысяч экземпляров «Букваря» Тараса Григорьевича Шевченко, написанных с мыслью о просвещении украинцев, уничтожили.
А уже 27 июня 1863 года только что назначенный глава Киевского цензурного комитета. Орест Маркович Новицкий – тоже украинец, потомок волынских дворян и первый профессор философии Киевского университета (украинская Википедия почему-то называет его «украинским философом») написал министру внутренних дел Российской империи Петру Валуеву письмо, в котором высказано то, что Путин до сих пор перефразирует: «…никакого особого малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него в Польше». Вскоре этот пассаж почти полностью войдет в текст пресловутого Валуевского циркуляра, который появится очень скоро – 18 июля 1863 года.
Впрочем, стоит заметить, что, начиная с середины XIX века, «языковой вопрос» уже не был делом исключительно российского правительства и украинофилов: он вышел в плоскость общественного обсуждения, на полосы газет. Украинский язык стал тождественен украинской государственности. Это отлично понимали как украинские патриоты, так и великороссийские шовинисты. Поэтому борьба за сердца и умы обывателя – того, кому по большому счету "какая разница", разгорелась с новой силой. Пр
Поэтому открывая украинский алфавит, давайте помнить, какой дорогой ценой дался нам наш язык: давайте говорить на нем, лелеять и развивать!
Немає коментарів:
Дописати коментар